Мальтийский апельсин - Страница 71

Марина появилась у Арины после спектакля. Сказала, что Каротин ударил ее, что он не может забыть ее прошлое, что он прав, она не достойна его, ее место – глубокая и зловонная яма. Она так и сказала: «глубокая и зловонная».

– Все кончено, я провела ночь у Урусова. Каротин приревновал меня к нему, хотя мы не были с ним даже знакомы. Думаю, ему нужен был просто предлог, чтобы избавиться от меня. Вот, собственно, и все… У тебя есть сигареты? Свои я уже все выкурила в такси…

Арина попыталась ее урезонить, уговаривала подругу вернуться к мужу, объясняла, что причиной его придирок явился алкоголь, но Марина не слышала ее. Она была полностью погружена в свое горе.

– Теперь я не нужна ему… Пойми, в Москву приезжают его друзья, тоже бизнесмены, они вместе проводят время… Когда-то они были моими любовниками, и Каротин прекрасно это знает. Он больше не хочет видеть меня рядом с собой. Поначалу он не мог вышвырнуть меня, потому что был должен мне… эти деньги, которые я ему дала… А потом, когда прошло время, чувство долга притупилось, а осталось, я думаю, лишь раздражение. Знаешь, он, наверное, прав, и его нельзя осуждать за это. Ему для жизни нужна другая женщина, более чистая, чтобы она нарожала ему детей…

Арина, зная по собственному опыту, насколько больной может оказаться эта тема, теперь пожалела, что так ни разу и не спросила подругу, может ли она иметь детей. Хотя какая разница, могла она иметь детей или нет, если их разрыв произошел совершенно на другой почве! Когда Каротин был никем, Марина его устраивала, теперь же, когда он стал богатым, ему захотелось полной свободы выбора. Может, у него даже кто-то уже был, да Марина ей ничего не рассказала? Нет, она не могла не рассказать, ведь Арина была ее единственной подругой, с которой она была откровенна.

– А зачем тебе Урусов? Ты что, хочешь позлить Каротина? Зачем ты живешь с человеком, которого не любишь?

– Мне все равно, с кем жить… Но я пока еще не готова жить совсем одна, не готова… К тому же у меня нет денег…

Между тем Каротин вышел на Арину, чтобы через нее передавать деньги Марине. На эти деньги можно было жить, но, чтобы начать новую жизнь и, к примеру, купить квартиру, их было явно недостаточно. К тому же Арина стала замечать, что, получив деньги от Каротина, Марина спускала их моментально, нисколько не заботясь о том, на что она будет жить дальше. Она жила словно в какой-то лихорадке, покупая себе совершенно бесполезные вещи, швыряя деньги на ветер. Она довольно быстро катилась вниз, и единственным человеком, который мог ей в то время помочь, была Арина. Когда Марина ушла от Урусова, она перебралась к подруге и жила у Арины до тех пор, пока на горизонте не появился Пирский. Арина уговаривала подругу выйти за него замуж и позабыть Каротина. Пирский в глазах Арины был человеком порядочным, как раз таким, каким и должен быть настоящий, надежный муж. Пирский нравился Арине. Но она знала, что сама она не создана для семьи, всю жизнь она прожила одна и не представляла себе жизни вдвоем. Мужчины в ее жизни, как правило, играли роль не опоры, а наоборот: это она чаще всего поддерживала своих любовников морально и материально, покупала им костюмы, галстуки, кормила, лечила, выслушивала их проблемы и советовала, как им жить со своими женами. Но в душе, где-то очень глубоко, она хотела иметь нормальную семью, ребенка. Хотя бы одного…

В молодости Арина была пухленькой, розовощекой, но ближе к сорока сильно изменилась, похудела и превратилась в поджарую тонконогую длинноволосую женщину-вамп. Кроваво-красный рот, высокие скулы и смуглая кожа… Она носила облегающие платья и курила тонкие коричневые сигареты. Ее огромные черные глаза напоминали светящиеся изнутри черные агаты. Она была человеком неконфликтным, но ярким. Она никогда не выбивала себе роли: обладая выразительной уникальной внешностью в сочетании с потрясающей работоспособностью, она была просто находкой для любого режиссера. Талантливая, организованная, моментально все схватывающая на лету, она заставляла говорить о спектакле всю Москву. Ее личная жизнь, по мере возможности, оставалась в тени – она не любила афишировать свои связи даже с самыми красивыми и известными мужчинами столицы.

…Арина выкурила две сигареты, сварила себе кофе и до самого утра просидела в кресле, повторяя роль в новом спектакле.

Глава 28

– Вот, собственно, и все, что я могла вам рассказать о Марине… – сказала Арина Чепрасова, поднялась со своего места и взяла с каминной полки портрет своей подруги Марины Рожковой. – Вы только посмотрите, какой она была в то время… Она просто светилась вся изнутри, она была так счастлива…

Женя Жукова сидела чуть поодаль от стола, за которым расположились Шубин с известной московской актрисой Чепрасовой. Женю восхищало все: и сама хозяйка дома, и сделанный под старину мраморный камин, служивший украшением огромной, устланной красным ковром гостиной, и фарфоровые безделушки за помутневшим от времени стеклом горки, и старинное, с серебряными подсвечниками немецкое пианино, и массивный, со стеклянной столешницей журнальный столик, заваленный иллюстрированными журналами, и картины на стенах.

– Значит, вы не знаете, с кем после Пирского жила Марина? Вы с ней не виделись?

– Как же, конечно, виделись. Мы привязались друг к другу… Но она испытывала чувство стыда за то, что так и не нашла в себе силы начать нормальную жизнь. Понимаете, прежде мы часто ходили на спектакли, встречались с моими друзьями-актерами, я возила ее на «Мосфильм», знакомила с известными режиссерами, кинооператорами, художниками. Ее все это восхищало, и она много раз говорила мне, что хотела бы пойти куда-нибудь учиться, чтобы жить и работать среди этих людей… Она говорила, что все эти поездки на дачи к актерам, встречи, разговоры для нее как свежий воздух. Но тогда она находилась в душевном равновесии, понимаете? А после разрыва с Каротиным она словно бросилась в холодную реку… Я чувствовала, что ей становилось все холоднее и холоднее, но у меня уже не было сил согреть ее, и знаете почему?