Мальтийский апельсин - Страница 69

– Но на ноже нет отпечатков ее пальцев, вот в чем дело… Хотя и других отпечатков на рукоятке ножа тоже нет, кроме отпечатков пальцев самой Марины…

– Она могла надеть перчатки, – подал голос молчавший все это время Урусов. – Но я лично тоже не верю в то, что Марину убила Лена. И вообще все это ужасно…

– Убили молодую красивую женщину. Зарезали. Кто? За что? С этим мы к вам и пришли. Вот для начала тридцать тысяч баксов, – Каротин открыл портфель и достал оттуда пачку долларов, – а когда найдете убийцу, получите еще столько же.

– Но тогда мне понадобится и ваша помощь, – сказал Шубин. – Я просто уверен, что тот страх, который заставил ее жить под чужим именем, связан с жизнью в Москве. Вы вот говорите, что она кого-то боялась, да? Но что мешало ей купить фальшивый паспорт и уехать в какой-нибудь другой город, спрятаться поглубже, затаиться? Нет, она приезжает в свой родной город, где ее все знают, живет, заметьте, по своим документам, и лишь новые знакомые, такие, как Лера Тарвид, Лена Сайганова, сам Сайганов, знают ее как Ольгу Астрову. Вот скажите мне, Борис, – он обратился к Пирскому, – ведь это именно в вашем доме они встретились и познакомились…

– Да, познакомились, ну и что с того? Сайганов мог просто не запомнить ее имени, и, когда она приехала в Саратов и они встретились уже здесь, ей ничего не стоило назваться хоть Эсмеральдой, он бы все равно не вспомнил ее настоящего имени. Да и какое это имело для него значение? Он же не знал еще там, в Москве, когда они с женой были у меня, что судьба когда-нибудь сведет их вместе… Оля, Лена – обычные русские имена. Думаю, это не принципиально. Я вам знаете что скажу? Она назвалась Ольгой не потому, что боялась кого-то, а просто потому, что захотела начать новую жизнь. И зачем ей было покупать фальшивый паспорт? Она внутри себя решила, как ее теперь будут звать и какой образ жизни она будет здесь вести. Я в этом уверен. Я тоже жил с ней и многое понял. Она была обычной, здоровой, нормальной женщиной, мечтавшей выйти замуж и нарожать детей, да только кто-то из нас так сильно тряхнул ее, так поломал, что все женское, нормальное из нее вытряс… – Он перевел взгляд на Каротина.

– Это я, – Каротин с силой раздавил сигарету в пепельнице. – Но я и сам страдал, живя рядом с ней. Она спала рядом со мной, а я, глядя на ее лицо, представлял ее с другими мужчинами… Я просто с ума сходил…

– Нечего было звать ее в Москву… Я уж молчу о тех деньгах, которые она тебе привезла. Ты с легкостью их взял…

– Но я расплатился с ней! – вскричал Каротин. – Слушай, Шубин, у тебя не найдется выпить?

Женя кинулась в приемную и принесла оттуда водки и закуски. Мужчины выпили и еще раз помянули Марину Рожкову.

– Ни хрена ты с ней не расплатился, она же не взяла твои деньги, ты сам мне говорил, – сказал Пирский, закусывая водку лимоном. – К тому же надо бы найти ту актрису-сучку, которая, быть может, и не передавала ей деньги и твои письма… Как можно было вообще кому-то доверять деньги? Ты должен был отдать ей лично в руки.

– Она бы все равно не взяла, – угрюмо ответил Каротин. – Ты же, Пирский, сам знаешь.

– Володя, – Пирский обратился к Урусову, – а ты чего все молчишь, как будто никакого отношения ко всему этому не имеешь? Ты зачем принял ее? Зачем повез из ресторана к себе домой? Разве ты не понимал, что она – женщина твоего шефа? Ты ничего не боялся? Не боялся, что тебя уволят?

– Знаете, мужики, – покачал головой Урусов, словно собираясь с силами для нападения, – я вам вот что скажу: да мне тогда было все до лампочки, увольнения… Смех! Она сама ко мне подошла, да как же я мог ее не взять с собой? У меня никогда не было таких женщин, я от счастья чуть не умер, а ты про увольнение… Я и раньше о ней слышал, но, когда увидел, не мог глаз от нее отвести. И вдруг такое… К тому же поначалу я и пальцем до нее не дотрагивался, все ждал, что она успокоится и вернется к нему. Но все получилось как раз наоборот. Ей нужна была моя любовь, она была слишком одинока. И, надо отдать ей должное, она мне ничего не рассказывала о том, что между ними произошло. Ссора, драка ли… Во всяком случае, у нее была разбита губа, она распухла… Хотелось защитить ее, успокоить… Я не мог не повезти ее к себе, как вы не поймете?! И ты, Пирский, поступил бы так же, приди она к тебе…

– Она и пришла. После вас… Но не думаю, что она делала какое-то различие между тобой, Володя, – произнес он с горечью, – и мной… Думаю, ей было все равно, у кого жить. Она пришла ко мне такая неприкаянная, неприбранная, несчастная… Она не знала, чего хочет, ей было очень плохо… И знаешь, почему? – Он снова вперился взглядом в притихшего Каротина: – Не догадываешься?

– Пирский, пошел ты…

– Она любила только тебя, вот и все. Ты унизил ее, напомнив, какую жизнь она вела до встречи с тобой, и она не смогла тебе этого простить. После того как вы с ней расстались, какое-то время она была у нас на глазах, так? Значит, за то время, что мы ее не видели, с ней и произошло что-то такое, что заставило ее вернуться домой… С кем она жила? Чем жила? На что жила? Кто эта актриса, с которой она общалась и которая должна была передать ей деньги?

– У вас есть ее телефон? – спросил Шубин.

– Да, конечно, есть… – Каротин достал электронную записную книжку: – Вот… Записывайте: Арина Чепрасова, телефон…

Исполнив все формальности и спрятав деньги в сейф, Шубин проводил всю троицу до дверей и попрощался с ними, так ничего и не пообещав.

Оставшись вдвоем, Шубин и Женя сели друг напротив друга и некоторое время молчали, думая каждый о своем. Женя думала о том, что гонорар в тридцать тысяч долларов придется отрабатывать в поте лица, что надо будет ехать в Москву, искать эту Арину Чепрасову, чтобы выяснить, как и с кем жила там Марина Рожкова…